Командорские острова - Страница 36

Что ж, за язык меня никто не тянул. С другой стороны, теперь из кожи вон вылезу, но крепость возьму как можно скорее. Максимум – за неделю. А до Москвы можно добраться быстро. Двух дирижаблей вполне хватит не только на нас с Мэри, но и на всех гостей. Пусть не за один раз, но все равно же придется подготовиться к ответственному шагу.

Ох, грехи мои!..

13. Свадебный подарок

Нарва была переполнена. Помимо горожан и постоянного гарнизона сюда отошло много солдат из числа тех, кто идти в русский плен не хотел, а к берегу пробиться не смог. Или смог, но кораблей не нашел. В самом начале большинство таких беглецов проследовало сушей дальше в Финляндию. И лишь самые отчаянные и отважные остались в городе, желая еще раз попытать счастья в схватке с противником.

Первоначальный гарнизон города в тысячу триста пехотинцев и двести кавалеристов стал больше в полтора раза и все продолжал расти.

Скоро город оказался отрезанным с востока подошедшим русским корпусом Аникиты Репнина, и беглецы вынуждены были задерживаться в Нарве поголовно. От этого наблюдалась большая скученность, однако солдаты, в отличие от горожан, только радовались этому. Раз их больше, то, значит, больше и шансов отбиться от московитов, когда блокада сменится осадой, а последняя – штурмом. В крепости каждый становится сильнее. Так неужели не удержимся?

Артиллерии хватало. Боевых припасов было в избытке. Несколько хуже обстояли дела с продовольствием. Еще в самом начале войны летучие партии московитов сумели разорить окрестности, и новый урожай погиб на корню.

Стали редко прорываться в крепость обозы, идущие издалека. Но, слава богу, имелись запасы прошлых лет и какое-то время даже увеличившийся гарнизон мог не страдать от голода. А вот если осада затянется, тогда придется туго.

Но зачем думать о плохом? Прорвавшийся курьер привез послание короля, в котором говорилось о сборе новой армии взамен рассеянной под Ригой. Да и не вся армия успела перебраться в лифляндскую ловушку. Много полков оставалось в метрополии.

Комендант крепости полковник Горн был старым солдатом. Его Величество поручило его попечениям главный опорный пункт рядом с землями московитов, и Горн делал все, чтобы оправдать доверие монарха. Еще в мирные дни полковник старался вовсю, теперь же вообще редкую ночь проводил в постели. Все больше на стенах, в городе, а то и в поле, организуя короткие вылазки против зарвавшихся московитов.

Вылазки чаще всего оказывались безрезультатными. Основные силы русских оставались на другом берегу реки. На этом же большей частью действовали разъезды да всевозможные конные партии. Очевидно, решимости приблизиться к крепостным стенам вплотную у русских не хватало. А уж идти на штурм…

Горн был осведомлен, что московиты накатываются и с запада. Но, по тем же данным, осадной артиллерии у идущих от Риги крайне мало. Потому старый полковник крепко надеялся, что враги обломают о Нарву зубы, а там наступит настоящая зима, и придется им уйти восвояси до следующего года.

Потому со стен достаточно спокойно наблюдали, как вдалеке появляется неприятельское войско. Русские даже не стали сразу обкладывать крепость. Было видно, что основные силы располагаются сравнительно компактно и лишь кавалерия расходится подальше на фланги.

Но еще до того, как русские полки стали обустраиваться, а на окрестности упала ранняя темнота, к крепостным воротам подскакал парламентер в сопровождении неизбежного трубача и знаменосца.

– Царь и Великий князь… – бойко принялся перечислять полный титул московского государя парламентер.

В довольно длинном перечне неприятно резанули слух слова «герцог Лифляндский и Эстляндский».

Старый полковник едва сдержался, чтобы тут же не перебить наглеца. Но раз уж московиты решили придерживаться воинских обычаев, то не годится первому выступать их нарушителем. Потому Горн возвышался безмолвно и гордо, левая рука на рукояти шпаги, кираса и шлем начищены до блеска, лицо не выражает никаких чувств, лишь глаза блестят пламенем.

Само предложение было максимально щедрым. В случае сдачи крепости гарнизон отпускался на все четыре стороны со знаменами, оружием и музыкой. Разрешалось даже взять с собой обоз. Но щедрость эта полковником была воспринята как лишняя наглость. Чтобы выдвигать условия, надо прежде победить.

– Передайте своему государю, самозванно объявившему себя повелителем чужих земель, что я, полковник Горн, в ответ предлагаю следующее. Русские войска могут со знаменами и музыкой смело покинуть пределы Шведского королевства. В чем я обещаю им не мешать. Другого ответа для вас у меня не будет, – холодно ответил комендант, повернулся и нарочито медленно пошел прочь.

Стоявшие на стенах солдаты и офицеры восторженно приветствовали его слова. Правда, не все, но молчавших было настолько мало, что их можно было не принимать в расчет.

В любой семье не без урода.

Дали озарились сиянием костров. Что ж, пусть постараются возле них погреться. Надолго ли хватит московитов при такой жизни? Если учесть, что продовольствия в окрестностях практически нет.

Утро поначалу не принесло ничего нового. Пару раз в поле между новым русским лагерем и крепостью появлялись всадники. Приближались, однако, держась на расстоянии, превышающем дальность ружейного выстрела, разглядывали презрительно молчащие бастионы и отъезжали прочь. До них не бывало ближе восьми сотен шагов. Осажденные морщились, ругались вслух, но ничего не могли поделать с противником.

– Угостите их разок, – не выдержал Горн, наблюдая со стен, как всадники, богато одетые, с шитьем на мундирах и перьями на треуголках, в очередной раз обозревают крепость в подзорные трубы.